Многозначность мира

В какой-то книге был прекрасный придуманный момент: герой едет в машине с приблатненным новым русским, на переднем сиденье сидит ещё более бритый и накачанный охранник. И вот, проезжая мимо Переделкина, хозяин машины говорит:
- Эта, место-то знаменитое, тут же поэт какой-то жил... не помню кто
И с переднего сиденья слышится:
- Быть знаменитым некрасиво....

В-общем, еду я вчера ночью в такси. Разбитое Рено, водитель - поживший узбек с акцентом. Я аж сразу на заднее сиденье села, бо посылать я их не могу, а разговаривать не хочется. Через минуту поездки водитель оборачивается ко мне, принюхивается и спрашивает:
- Я ваши духи узнаю, только название вспомнить не могу?
- Вряд ли узнаёте, - снобски отвечаю я. - Во-первых, они не очень распространенные (я когда-то задолбалась искать) и очень дорогие совсем оригинальные, а во-вторых, их уже давно не выпускают (я последнюю четверть флакона допиваю года три).
- Да-да, - настойчиво продолжает узбек, - оригинальные такие, флакон неправильной формы коричневый, не помню как по-русски будет, про лес что-то...
- Фемините де буа - выпадаю я в осадок. - точнее, уже версия Сержа Лютена.
Так удивилась, что даже не рискнула спрашивать, откуда он этот запах так хорошо знает, что среди пыли, масла и машинных ароматизаторов узнал с заднего сиденья.
Вдруг это несправедливо изгнанный принц Узбекистана, борец за жизнь и свободу угнетенных... пришлось бы взять парабеллум, а я не могу, у меня ёлки.